Мадонна блокадного Ленинграда
О друг, я не думала, что тишина
Страшнее всего, что оставит война.
Так тихо, так тихо, что мысль о войне
Как вопль, как рыдание в тишине.
Здесь люди, рыча, извиваясь, ползли,
Здесь пенилась кровь на вершок от земли...
Здесь тихо, так тихо, что мнится — вовек
Сюда не придет ни один человек,
Ни пахарь, ни плотник и ни садовод —
никто, никогда, никогда не придет.
Так тихо, так немо — не смерть и не жизнь.
О, это суровее всех укоризн.
Не смерть и не жизнь — немота, немота —
Отчаяние, стиснувшее уста.
Безмирно живущему мертвые мстят:
Все знают, все помнят, а сами молчат
1940 г.
До начала Великой Отечественной войны имя Ольги Берггольц было мало известно советским читателям. Немного лирики, сборник детских стихотворений – вот, пожалуй, и все, что вышло из-под пера поэтессы до 1941 года, за исключением очерков в казахстанских газетах, где она работала журналисткой.
Конечно, были еще неизданные дневники и проза, которую никому нельзя было показывать: воспоминания о сталинских застенках, где Ольга провела полгода и потеряла третьего, не рожденного ребенка, о первом муже, поэте Борисе Корнилове, расстрелянном в 1938 году. Еще до войны похоронила она и двух своих дочек, но судьба уготовила писательнице не менее страшные испытания: война, голод, холод и смерть.
Битва за Ленинград началась 10 июля 1941 года, Советская Армия оставляла одну позицию за другой. И вот в последний день лета – 31 августа 1941г. – была перерезана последняя железная дорога, связывающая Ленинград со страной. Поэтесса Ольга Берггольц вскоре оказалась в группе самозащиты своего дома на улице Рубинштейна и написала об этом в книге «Дневные звезды»:
«Уже сгорели Бадаевские склады — продовольственные запасы Ленинграда, и когда они горели, маслянистая плотная туча встала до середины неба и закрыла вечернее солнце, и на город лег тревожный, чуть красноватый сумрак, как во время полного солнечного затмения — первый вестник голодного мора, уже вступившего в наш осажденный город.
Мы были взволнованы странной листовкой, которую разбросал во время последней бомбежки немец, уже после пожара Бадаевских; она состояла из одной только фразы: “Ждите серебряной ночи”, и, конечно, внизу подлая виньетка и буквы “шт. в з.” — что означало “штык в землю”».
В первые же дни блокады она пришла к Вере Кетлинской, руководившей Ленинградским отделением Союза писателей, и спросила, где и чем она может быть полезна. Кетлинская вспоминала, как в первые дни войны к ней пришла Ольга Берггольц: «Оленька, как ее все тогда называли, видом - еще очень юное, чистое, доверчивое существо, с сияющими глазами. Обаятельный сплав женственности и размашистости, острого ума и ребячьей наивности». Кетлинская направила поэтессу в распоряжение литературно-драматической редакции ленинградского радио. Спустя самое недолгое время тихий голос Ольги Берггольц стал голосом долгожданного друга в застывших и темных блокадных ленинградских домах, стал голосом самого Ленинграда. Позднее эти радиопередачи вошли в книгу Ольги Берггольц «Говорит Ленинград».
Вот что писала сама Ольга:
«Уже в конце ноября появились на улицах города первые гробы, которые двигались не так, как подобает гробу – важно высоко над мостовой, а ползли на санках по самому снегу. Один район за другим погружался во тьму, подобную полярной ночи, -- иссякала энергия, уходил из города свет, замирало движение. Уже многие не могли делать длинных переходов пешком и целыми днями неподвижно лежали под грудой одежд и одеял в тёмных ледяных квартирах.<...> И сплошь и рядом оказывалось, что у такого ослабевшего, полуумирающего ленинградца существует только одна форма связи с внешним миром – это – «тарелка» радио. Отсюда, из этого чёрного круга на стене, доходили до человека людские голоса, -- значит он ещё не один!»
Единственной связью с миром становится радио. Газету не все могли выписать, да и не всегда она приходила, было время, когда даже письма перестали носить, а радио было в каждом доме, в каждой квартире. По радио передавали сводки с фронта и сообщения о нормах выдачи продуктов, сигналы тревог и отбоев.
...Сидят на корточках и дремлют
под арками домов чужих.
Разрывам бомб почти не внемлют,
не слышат, как земля дрожит.
Ни дум, ни жалоб, ни желаний...
Одно стремление — уснуть,
к чужому городскому камню
щекой горящею прильнуть...
Сентябрь 1941
Однажды Вера Кетлинская раздобыла бутылочку рыбьего жира и, приготовившись жарить лепешки из «причудливого месива, куда основной массой входила кофейная гуща», — позвонила Ольге и позвала, чтобы поделиться. Та ответила: «Иду». Идти надо было полтора квартала, в темноте, на ощупь. Возле Филармонии Ольга обо что-то споткнулась и упала на полузанесённого снегом мертвеца. От слабости и ужаса она не смогла подняться, стала застывать… и вдруг услышала прямо над собой голос. Свой голос из репродуктора. Голос несдающегося духа над готовым сдаться телом!
Сестра моя, товарищ мой и брат,
ведь это мы, крещенные блокадой!
Нас вместе называют — Ленинград,
и шар земной гордится Ленинградом!
Ольга Берггольц поднялась и дошла до цели.
Первой блокадной зимой, как и тысячи горожан, поэтесса перешла на казарменное положение – ночевала прямо на месте работы в Радиокомитете. Ольга, как и все ленинградцы, привыкла к виду саночек с гробами, а чаще – с завёрнутыми в простыни трупами.
Я как рубеж запомню вечер:
декабрь, безогненная мгла,
я хлеб в руке домой несла,
и вдруг соседка мне навстречу.
— Сменяй на платье,— говорит,—
менять не хочешь — дай по дружбе.
Десятый день, как дочь лежит.
Не хороню. Ей гробик нужен.
Его за хлеб сколотят нам.
Отдай. Ведь ты сама рожала...—
И я сказала: — Не отдам.—
И бедный ломоть крепче сжала.
— Отдай,— она просила,— ты
сама ребенка хоронила.
Я принесла тогда цветы,
чтоб ты украсила могилу.—
...Как будто на краю земли,
одни, во мгле, в жестокой схватке,
две женщины, мы рядом шли,
две матери, две ленинградки.
И, одержимая, она
молила долго, горько, робко.
И сил хватило у меня
не уступить мой хлеб на гробик.
И сил хватило — привести
ее к себе, шепнув угрюмо:
— На, съешь кусочек, съешь... прости!
Мне для живых не жаль — не думай.—
...Прожив декабрь, январь, февраль,
я повторяю с дрожью счастья:
мне ничего живым не жаль —
ни слез, ни радости, ни страсти.
Перед лицом твоим, Война,
я поднимаю клятву эту,
как вечной жизни эстафету,
что мне друзьями вручена.
Их множество — друзей моих,
друзей родного Ленинграда.
О, мы задохлись бы без них
в мучительном кольце блокады.
1942 г.
В январе 1942 года умирает в прифронтовом госпитале второй муж Ольги Федоровны, Николай Молчанов. В марте хирурга Берггольца, отца Ольги, высылают в Красноярский край как «опасный элемент», а она, не смотря на потерю любимого мужа и расставания с отцом, продолжает работать на Ленинградском радио и всю блокаду ленинградцы слышат ее тихий спокойный голос, ставший лучиком надежды для многих отчаявшихся ленинградцев.
В дни блокады Ольга Фёдоровна не только читала стихи по радио, но и преподавала в заводском кружке «Электросила» всего в несколько километров от фронта. Она много работала в отделе контрпропаганды: писала листовки и целые передачи для немцев по радио вела: « Ну куда же вы лезете, ведь вы погибните здесь! Говорила я им.» Так же на радио выходил специальный сатирический выпуск «Радиохроника» где высмеивались фашисты их союзники. В окнах ТАСС у Берггольц была целая серия юмористических плакатов «Тётя Даша» где в лёгкой и доходчивой форме ленинградцам давались инструкции и советы как вести себя в той или иной экстренной ситуации, например как обезвредить зажигательную бомбу:
Даша бомбу на лопатку,
Даша бомбу прямо в кадку.
Плакаты про тётю Дашу
Во время блокады у Берггольц не было особых привилегий и дополнительных пайков. Когда блокада была прорвана и Ольгу Федоровну отправили в Москву, врачи диагностировали у нее дистрофию.
Ее поэмы, посвященные блокадному городу и его жителям, принесли ей славу и всенародную любовь, а строки ее стихов выбиты на гранитной стеле Пискаревского мемориального кладбища, где нашли последний приют 470 000 ленинградцев, погибших в годы блокады. Ольга Берггольц и ее стихи – это символ осажденного Ленинграда, умирающего, но не сдавшегося врагам.
Страна оценила ее заслуги – Ольга Берггольц получила орден Трудового красного знамени, орден Ленина, несколько медалей, но главным для нее стало звание «ленинградской Мадонны», пришедшее куда раньше официального успеха.
Библиографический список литературы об Ольге Берггольц
- Абрамов, А. Исповедь мужества [Текст] // Абрамов, А. Лирика и эпос Великой Отечественной войны / А. Абрамов. – М.: Советский писатель, 1972. – С. 237-285.
- Аннинский, Л.А. Ольга Берггольц: «Я... ленинградская вдова» [Текст] / Л.А. Аннинский // Общественные науки и современность. – 2005. -- № 4. – С. 155-166.
- Берггольц Ольга Фёдоровна [Текст] // Краткая литературная энциклопедия / Главный редактор А.А. Сурков. – М.: Советская энциклопедия, 1962. – 1 т.: аарне-гаврилов. – С. 554.
- Берггольц Ольга Фёдоровна [Электронный ресурс] // Чтобы помнили: сайт: http://chtoby-pomnili.com. – Режим доступа: http://chtoby-pomnili.com/page.php?id=1820
- Гальперин, Ю. Никто не забыт, ничто не забыто (Ольга Берггольц) [Текст] / Ю. Гальперин // Гальперин, Ю. Дорисовывая портреты / Ю. Гальперин. – М.: Советский писатель, 1991. – С. 45-51.
- Лебина, Н. «...Нас вместе называют – Ленинград» [Текст] / Н. Лебина // Вокруг света. – 2003. -- № 10. – С. 122-127.
- Ольга Берггольц: стихи и поэмы: краткая биография [Электронный ресурс] // Голос блокадного Ленинграда. Ольга Берггольц: сайт: http://olga-berggolc.gatchina3000.ru/. – Режим доступа: http://olga-berggolc.gatchina3000.ru/bio.htm
- Паперный, З. «Неженский ямб» (Ольга Берггольц) [Текст] / З. Паперный // Паперный, З. Единое слово: статьи и воспоминания / З. Паперный. – М.: Советский писатель, 1983. – С. 174-186.
- Пьяных, М. Дань людскому братству, доверию и любви (Великая Отечественная война в творчестве О.Ф. Берггольц) [Текст] / М.Пьяных // Народ-победитель: советская литература о Великой Отечественной войне / Сост. Н.С. Пантелеймонов. – Л.: Лениздат, 1985. – С. 212-226.
- Филиппов, А. Ольга Берггольц: отмеченная бедой [Текст] / А. Филиппов // Караван историй. – 2015. – № 1. – С. 172-185.
- Хренков, Д.М. От сердца к сердцу: о жизни и творчестве Ольги Берггольц [Текст] / Д.М. Хренков. – Л.: Советский писатель, 1979. – 254 с.
Библиографический список сценариев о творчестве Ольги Берггольц
- Зархи, С.Б. От сердца к сердцу: литературная композиция посвященная жизни и творчеству Ольги Берггольц [Текст] / С.Б. Зархи // Читаем, учимся, играем. – 2010. -- № 2. – С. 30-47.
- Некрасова, Н.Н. По праву разделённого страданья: литературный вечер [Текст] / Н.Н. Некрасова // Читаем, учимся, играем. – 2000. -- № 1. – С. 61-65.
- Субботина, Ж.Б Здесь оставлено сердце моё…: литературный вечер [Текст] / Ж.Б. Субботина // Читаем, учимся, играем. – 2007. -- № 10. – С. 34-43.
Библиографический список книг Ольги Берггольц из фонда ЦГБ им. Д.Н. Мамина-Сибиряка
- Берггольц, О.Ф. Верность. Стихи и поэмы [Текст] / О.Ф. Берггольц.– Л.: Сов. Писатель, 1970. – 358 с.
- Берггольц, О.Ф. Дневные звёзды [Текст] / О.Ф. Берггольц. – Петрозаводск, Карельское кн. изд-во, 1967. – 150 с.
- Берггольц, О.Ф. Дневные звёзды [Текст] / О.Ф. Берггольц. – М.: Современник, 1975. – 172 с.
- Берггольц, О.Ф. Избранные произведения [Текст] / Вступ. Статья А.И. Павловского; Подгот. текста и примеч. Т.П. Головановой. – Л.: Сов. Писатель, 1983. – 607 с. – (Б-ка поэта. Большая сер. 2-е изд.).
- Берггольц, О.Ф. Избранные произведения : в 2-х томах [Текст] / Предисловие А. Яшина. – Л.: Худож. лит-ра, 1967.
- Берггольц, О.Ф. Ленинградская поэма [Текст] / О.Ф. Берггольц. – Л.: Худож. лит., 1976. – 204 с.
- Берггольц, О.Ф. Лирика [Текст] / О.Ф. Берггольц. – Л.: Детская лит., 1974. – 190 с.—(Поэтическая библиотека школьника).
- Берггольц, О.Ф. Память: книга стихов [Текст] / О.Ф. Берггольц. – М.: Современник, 1972 . – 302 с. – (Библиотека поэзии «Россия»).
- Берггольц, О.Ф. Пьесы и сценарии [Текст] / О.Ф. Берггольц. – Л.: Искусство,1988. – 357 с.