Государственный Русский музей и Союз писателей Санкт-Петербурга стали организаторами конкурса «КаэРомания», посвященного поэту «К.Р.» (Великому князю Константину Романову). 

    Этот конкурс служит популяризации русского изобразительного искусства, литературы, истории, развитию и обогащению русского языка, выявляет и поддерживает молодых талантливых поэтов (возраст участников от 14 до 27 лет),  дает возможность опубликовать их лучших произведения, продвигает новые имена.  

  География «КаэРомании» обширна: это  Россия, страны бывшего Союза, страны Европы. Статус подобных конкурсов высок, и участники могут гордиться, если попали в число избранных, финалистов конкурса. Что уж говорить о победителях!..

    А о победителях говорить  можно и дОлжно: ведь в Год литературы Гран-при конкурса завоевал наш  серовский поэт Дмитрий Бобылев за цикл стихов "Времена года". Порадуйтесь, на каких поэтических высотах и просторах звучит город Серов, порадуйтесь за земляка! А мы желаем ему новых творческих планов, новых вершин и новых побед!

Поэтический клуб «Дар»

Жизнь

Нашли Ивашку возле речки –

Замерз, сердешный.

Он знал особое словечко,

Он был нездешний.

Растил Ивашка в огороде

Одни ромашки.

Грустил порою, что не всходят

Цветки с рубашки.

Прогнал жену свою Ивашка

За то, что злая.

На франтоватые фуражки

Глядел зевая.

Лепил детей себе из глины –

Эффект плацебо.

Он умер, поднимая ливни

Опять на небо.

***

Я снимался в кино в эпизоде –

С комсомольским значком на рубашке,

Нам вручали зачетные книжки

С золотистым советским гербом.

Мы смеялись и что-то читали

Из оборванных желтых тетрадей

По марксизму и по атеизму,

Притворяясь, что это стихи.

Мне досталась тетрадь мемуаров

Урожденной в еврейском поселке

В год кончины царя Александра

Неизвестной, писавшей пером.

Я читал мемуары девчонкам,

Удивительным в простеньких платьях,

Замечательно преображенным

В пестрых платьях суровой поры.

А двоих мужиков, что играли

Профессуру в очках и с усами,

Выдавал взгляд испуганный, жалкий,

И нисколько не верилось им.

***

К декабрю замерзали каналы,

Утки жались на льду и кричали,

Дед с гармошкой на сером газоне

По-особому жалко играл.

Если небо порой прояснялось,

Было видно следы самолетов

Из-за близости аэропорта,

И тогда становилось легко.

Мы топтали гранит и паркеты,

Где дощечки из разных столетий,

Рисовали раздетых натурщиц,

Представляя их в виде штрихов.

Дни текли вдоль работы и клубов,

По душам говорили так мало,

Но когда возвращались во дворик,

Было небо другое над ним.

Времена года

1.

Два рельса почернели по краям,

Повсюду снег, и шпал уже не видно.

Теперь – совсем отдельные. Обидно.

Сереет лес, похожий на бурьян.

Когда бы лето – сносней был пейзаж:

Деталей множество, и шелеста, и свиста,

Теперь - не так: на небе неказистом

Грейпфрутовый рассвет – как чья-то блажь.

Когда-то лето… Холод, как вода,

В которой мы – безропотные рыбы,

Висим и дремлем. Огибая глыбы,

Во льдах плывут касатки-поезда.

2.

Она сбежала с лекций просто так:

Сегодня слишком тесно в душном классе.

Пространство мягко, словно мягкий знак,

Лепи, что хочешь, из воздушной массы.

На тонких пальцах – желтая смола:

По шкурам тополей сочится влага.

Береза дышит порами ствола,

Прорвавшись через тонкую бумагу.

Беречь обувку больше ни к чему:

Стою в прохладной луже, замечая,

Что к левому ботинку моему

Кораблик в клетку медленно причалил.

3.

На летней ветке – хочется не видеть –

Забыть, что неизбежно время выйдет –

Болтается заплатка-желтый лист.

«Столь нежные для колкостей земли,

Куда вы исчезаете, русалки?

С приходом холодов». Листочек жалкий

Летит в костер. От жара муравьи

Бегут по сторонам. К ее брови

Березовое семечко пристало.

Срывая лепестки, начнет сначала.

От желтой серединки до меня –

Одна босая тонкая ступня.

4.

Простор горчит, сквозной и беспредельный,

Луна – до невозможности большая.

Деревья-чудаки растут отдельно,

Но ветер листья все-таки смешает.

На красное словцо – златая повесть,

И – зачастили вдруг, перебивая,

Когда, на всю округу слышный, поезд

Вспугнул блажную суетную стаю.

Недолги листопадные беседы.

Умолкли, недосказанностью маясь.

На пристани оставленные кеды

Стоят, холодным небом наполняясь.

***

Искры на горизонте.

В окно курю.

Господа урезоньте:

Все к декабрю.

Облако над дорогой —

Лети-прощай.

Тащится взгляд полого

в остывший чай.

Долго еще не поздно? —

Лицо в ладонь.

Яблочко в мире звездном —

Вдали огонь.

Крикнули по тревоге,

Почуя снег.

Падал на плечи Богу.

Уснул во сне.

***

Учатся листья у птиц -

Рвут пуповину,

Чуть покружив над овином,

Падают ниц.

Только один (из скольки?)

Сможет — до юга.

Прочие высушит вьюга -

Тельца легки.

Мир без оков и границ,

Ветки черешни

Плачут о них безутешно

Голосом птиц.

***

Пускай к земле все ближе с каждым годом

Суставы деревянных крестовин,

Пускай окно фанерное над входом,

Зато - крыльцо в рябиновой крови.

Зато - трава из трещин штукатурки,

А на перилах - ножиком стихи.

С фронтонов осыпаются фигурки

И небом причащаются глухим.

Щербатых стен усталое величье

Подобно склонам многоцветным, птичьим

Поросших лесом, сплошь обжитых гор.

Другое дело - новые кварталы:

Что айсберги, сверкают снегом талым,

Отбросив лес - разбившийся линкор.